Рецензии

Елена Хаецкая. Препарируя это (на сборник "Лютый остров")

  Мне нравится Юлия Остапенко.
  Написанные ею книги мне интересны. Не как критику или там знатоку литературы, а просто по-читательски. Я заранее знаю, что мне пощекочут нервы, повтыкают тонюсенькие иголочки под ногти. А нет ведь ничего приятнее, чем забраться в кресло с чашкой горячего шоколада в руке и понаслаждаться зрелищем мучающихся, страдающих и пугающих друг друга красивых молодых героев.
  Ну, для кого как, конечно, а для меня вот так, особенно ненастным зимним вечером.
  Романы Юлии "Игры рядом" и "Тебе держать ответ" были как-то нарочито жестоки, и эта жестокость персонажей по отношению друг к другу и к себе выглядела очень "девочковой". Я вот так писать уже не могу. Хотя иногда хочу. Но не могу. А Остапенко может. Она может себе это позволить.
  Чем более положителен персонаж (а особенно - тот, от чьего лица ведется рассказ, если таковой имеется), тем чаще он бьет по физиономии и другим частям тела других персонажей. И чем симпатичнее персонажу персонаж, тем чаще случаются между ними подобные сцены. Автор не "мается сочувствием к палачу", как можно было бы предположить; автор глубоко сострадает людям, которые, не умея любить, всю свою способность к эмоции вообще вкладывают в умение ненавидеть. Очевидно, именно поэтому ее любимые герои и занимаются немотивированным рукоприкладством. А как еще крикнуть миру "я живой, у меня есть чувства"? Только треснув кого-нибудь по уху.
  Весь этот нравственный садомазохизм, разумеется, на любителя. И не скажу, что такого любителя мало.
  Вообще надо признать, что описывать сцены жестокости так же трудно, как изображать в книге секс. Сильно мешает то обстоятельство, что подавляющее большинство писателей - люди, в общем-то, хорошие, по-крупному незлобивые. У них там, внутри, какие-то вещи просто не укладываются, отсюда такая детскость в эпизодах насилия. Зажмурился человек и стал придумывать: а еще можно вот так... и вот эдак... а еще в одной книжке, помнится, читал, вот так делали...
  И слова, вроде бы, подобраны, и технически, вроде как, ошибок не допущено. Но не тот синтаксис, не та интонация. Я ж и сама не умею, только вот слышу постоянное попадание между нот - практически у всех авторов. А когда происходит это самое прямое попадание в ноту (я имею в виду интонационно правдивое описание насилия, физического и психологического) - например, у Аль Атоми, - так читать же невозможно, с души воротит. Мерзок, оказывается, человек. Ну его нафиг. Лучше Юлия Остапенко - она и сама хорошая, и героев любит, и герои ее тоже друг друга любят такой вот странною любовью. Мы ведь все-таки не всерьез человека препарируем, а балуемся (и про горячий шоколад не забываем).
  Новая книга Юлии - "Лютый остров" - должна была знаменовать новый этап в творчестве писательницы. А Юлия вообще тем интересна (мне, например), что она ощутимо развивается. У нее книжки разные, написанные с разным дыханием, с разным посылом. Да и мастерство растет. Нечастое явление.
  Ладно, поговорим и про "Лютый остров". Это сборник из четырех повестей. Как мне представляется, Юлия собрала здесь вещи, которые так или иначе "хорошо кончаются". Остапенко и счастливый финал - вроде как невозможное сочетание, а вот поглядите, начиная с "Тебе держать ответ" уже проглядывает между тучами солнышко.
  Про заглавную вещь "Лютый остров" так скажу: пытать героев Юлия научилась более-менее убедительно, а вот делать их счастливыми - как-то пока не очень. Пересказывать "Лютый остров" не буду (кому интересно - прочитайте вещь), только замечу, что финал меня не убедил. Сюда бы развязку в духе прежней Юлии, когда "выхода нет и быть не может, поэтому все не умерли, тем хуже для них", - о-о, был бы рассказ! Но, к сожалению или к счастью, переписывать за автора мы права не имеем.
  "Лицо во тьме" - моя любимая вещь. Про ведьму и инквизитора. Точнее, она вольнодумная еретичка, а он посвятил себя такому жуткому божеству, что очень страшно. У них сложные отношения. Очень сложные. Он ее любит, но ведет на казнь. А она хочет не то чтобы сама спастись - а вот его бы спасти. И кругом ужасные опасности и беды. Но любовь побеждает. По-моему, здорово.
  Рассказ "Вера ассасина" содержит много планов внутри планов внутри планов, так что я под конец окончательно запуталась, кто кого, кто с кем и кто против кого. Но генеральная линия Остапенко выдержана: главный герой а) в полном рабстве; б) плевать на это хотел; в) круче всех; е) сильно страдает; д) но это невидимые миру слезы... И опять эта щекочущая иголочка под ребрами во время чтения.
  Последняя вещь "Горький мед" - она о любви. Там почти нет жестокости - там есть любовь. И не запретная любовь, не адюльтер, столь любимый романистами, а самая что ни есть супружеская любовь, законная. Как же она трудна! Сколько тяжелой душевной работы приходится проделывать... "Горький мед" читается совсем иначе, чем предыдущие вещи. Не дразнит наигранной жестокостью. Не будоражит экзотикой или жуткими картинами. Это просто хорошая вещь о любви. И я соврала: наверное, "Горький мед" - моя любимая повесть.