Тексты. Рассказы
День бурундучка
1.
- Не нравятся мне эти пуговицы.
- А? - переспросил я. - Что?
- Пуговицы, - повторил карниолец и ткнул в означенные предметы пальцами. Сразу во все шесть. Я чуть-чуть полюбовался гибкостью его суставов и сказал, с трудом пряча тоску:
- Чего не нравятся-то?
- Не знаю. Но мне от них как-то не по себе.
- Понятно. А какие надо, перламутровые? - не удержался я.
Карниолец, конечно, шутки не понял, и я сгрёб комбинезон с прилавка.
- Зря вы всё-таки. Настоящий шахтёрский комбинезон. Конец двадцатого века, без дураков. И сертификат вот есть.
- Эти пуговицы излучают отрицательные поля, - заявил карниолец и яростно зашевелил надбровными усиками. Усики у этого экземпляра были фиолетовые, и я покорно наблюдал за их пляской - закон карниольской вежливости, иначе этот кретин мог обидеться. А впрочем мне-то всё равно уже, обидится он там, не обидится - и так же видно, не купит ничего. Вечно под конец дня припирается такой, всё щупает и несёт какой-то бред, в который мне всё равно не въехать.
- Ну тогда возьмите бурундучка, - вдохновенно попросил я.
Карниолец обратил на меня взгляд четырёх глаз. Пятый продолжал подозрительно коситься по сторонам.
- Чточточтот? - прощёлкал он. Озадачен, стало быть. Я приободрился и потащил из-под прилавка клетку. Витька застрекотал, приподнялся на задние лапки.
- Редчайшая животинка! - понёсся я с места в карьер. - Вымирающий вид! Их не осталось даже на Земле! Занесены в Общегалактическую Красную Книгу! Не требует разрешения на стрижку и разведение! Неаллергенен!
- Прививки есть? - деловито осведомился карниолец, и тут я прикусил язык: прививок у Витьки не имелось. Больше того: сделать их в нашем орбитальном захолустье не было никакой возможности. Потому-то я и не мог сплавить треклятого бурундука с рук уже полгода, с того самого дня, как его приволокли из бюро находок. Я бы обратно отправил, но тогда, как назло, рядом подвернулась Машка, и сразу нюни распустила: жалко, дескать. Ну да, верни мы его, находку сдали бы в утиль, а для живого бурундука это означает даже не безболезненное усыпление, а жестокую кремацию в соседстве с пустой тарой и механизмами неидентифицированного назначения. Короче, Витька остался у меня, но в квартиру его тащить я отказался наотрез. Чёрт знает, авось повезёт и купит кто. Но, конечно, не везло. Чтоб мне - и повезло. Ага, сию минуту.
По моему обречённому молчанию карниолец понял, что прививок нет, и, гневно задвигав усиками, ретировался за дверь.
- Стойте! - заорал я. - Ну на кой вам эти прививки? Бурундук здоров, как бык! Чтоб мне-то и не знать?! Я всю жизнь продаю бурундуков!
Карниолец не отреагировал. Стекляшки с готовностью разъехались в сторону, пропуская все его восемь метров в длину. Удалялся карниолец чинно. Если бы у него был зад, мне бы захотелось туда наподдать, но зада у него не имелось. Обидно вдвойне.
Я посмотрел на шахтёрский комбинезон, который в расстройстве заткнул под прилавок. Пуговицы ему не подошли, понимаете ли. Отрицательные поля они излучают, блин. Наверное, я ощутил бы досаду, тоску, приступ самоуничижения и прочие признаки депрессии, если бы та же хрень не повторялась в моей досадной, тоскливой и склоняющей к самоуничижению жизни изо дня в день. Изо дня в день вот уже… но я просто сдохну, если прикину, сколько лет, так что давайте не будем об этом.
А сегодня зато было целых две хороших новости: во-первых, я продал набор декоративных пестиков, всучив их одной дуре с Циатлона под видом древних эротических сувениров. Я уж и не чаял спихнуть эти пестики, а она вон как уцепилась! Я даже цену умудрился взвинтить на целых полбакса. И эти полбакса с чистой совестью мог сегодня пропить в баре, что за углом от моего магазинчика, и это вторая хорошая новость. Целых две хороших новости за долбанный длиннющий день! Это надо обмыть.
На часах было без десяти восемь, но я закрылся с чистой совестью. Все рейсы сегодня шли как те самые часы, пассажиры отбывали в срок, транзитных было раз-два - и обчёлся, да и они предпочитали коротать время до отлёта в баре космопорта, а не шляясь по дурацким сувенирным лавочкам. Порой, конечно, попадались маньяки, обожающие рыться в инопланетном старье и скупать его на вес, но я про них только слышал. Естественно, до меня они никогда не добредали, и мне оставались уроды-карниольцы, которым почему-то не нравятся наши пуговицы.
Так, ладно, хватит, а то опять впаду в хандру. А я сегодня собрался радоваться. Целых две хороших новости! За целый долбанный день, такой же, как все остальные.
- Привет, Олег. Рановато сегодня. Удачный денёк?
- Да конечно, - сказал я и плюхнулся на табурет у стойки. - Прямо сдуреть какой удачный. Дай-ка мне "отвёртку" за четвертак. Пока одинарную.
- Неужто продал бурундука? - ухмыльнулся бармен, смешивая мне коктейль.
- Ещё чего! - обиделся я. - Витьку я меньше чем за десятку никому не продам. Что я, зря с ним полгода мудохаюсь?
- А я бы на твоём месте отдал даром, именно поэтому, - хмыкнул Андрей. - Телефон?
- Ох, да! - спохватился я. - Спасибо, что напомнил. Машка бы меня прибила.
- Что-то ты сегодня сам не свой, - подмигнул Андрей.
- Душа алчет праздника, - мрачно заявил я, набивая на мобильном домашний номер. Сейчас Машка снимет трубку и я скажу… - Ага, это я. Да, солнце. Полчасика. Нет, ничего особенного. Пропущу на четвертак, и к тебе. Угу. Как обычно. Задрала, - добавил я, услышав гудки, и, захлопнув трубку, вернул её Андрею. Тот коротко улыбнулся, но ничего не сказал. Конечно, сам-то подбивает клинья к каждой транзитной земляночке в порту… и небезуспешно, судя по тому, какая у него вечно довольная рожа. Ну да ему хорошо, он со сменщиком работает. А я один, и босс меня прибьёт, если отлучусь посреди дня, когда самый наплыв клиентов - и земляночек. Я завистливо вздохнул.
- Неудачный день?
Даже не оборачиваясь, я понял, что это не человек. И даже не по вибрирующему тембру голоса, и не по запаху - эти гады после дезинфекции, бывает, вообще ничем не пахнут. Всё проще: только долбаные интуристы, подсаживаясь к незнакомцу в баре, начинают разговор этой фразой, которую они подслушали в наших фильмах.
Но Андрей отошёл к другим посетителям, и я решил: почему бы и нет? К тому же к темильцам я всегда относился неплохо, у них денег до хрена, прямо как у наших японцев, и берут они всё подряд. Не всучить ли ему тот треклятый комбинезон, подумал я мимоходом (профпривычка, мать её так!), а сам уже оборачивался с нашей традиционной улыбкой. Ну, то есть не нашей. Американской. А впрочем один чёрт.
- Ну, как сказать, - проговорил я. - Может ли быть неудачным день, в котором целых две хороших новости?
- Две новости? - переспросил темилец и, кажется, огорчился. - Так много?
Я б решил, что он издевается, если бы не работал в межпланетном космопорту уже… нет, давайте я не буду говорить, сколько лет, а то напьюсь. В общем, болтая с ненашим, никогда не знаешь, чего там у него на уме, так что лучше ничему не верить и ни на что не вестись. На всякий пожарный.
- Ну, для кого и много, - согласился я. - Для меня да, много, пожалуй. Но только если эти новости: первая: я продал наконец эти драные пестики. А вторая: я заработал себе на выпивку. Это - новости. И вот это уже поганая новость, верно?
Темилец задумчиво подёргал мохнатыми ноздрями. Он был даже по-своему симпатичный и чем-то мне нравился.
- Поганая? - переспросил он, и я понял, что общий у него неважный.
- Плохая, - пояснил я. - То есть никакая. Никакущая. Совсем. Тоска.
- Тоска, - кивнул темилец. Это слово он знал. - У меня рейс перенесли. По - техническим - причинам - на - двое - орбитальных - суток, - подняв когтистый палец, продекламировал он, передразнивая диктора. Вышло смешно.
- Да ну? - удивился я. - Не слыхал, чтоб переносили. Не повезло.
- Повезло! - возразил темилец и радостно затрепетал развесистыми ноздрями. - Посидеть! Отдохнуть! Не бежать. Не торопиться. Пить… - он ткнул пальцем в мой стакан.
- Отвёртку.
- Да. Отвёртку. Хорошо.
- Не когда это изо дня в день, - сказал я и очень глубоко вдохнул. Будь тут Андрей, он бы драпанул, потому что когда я очень глубоко вдыхаю, это значит, что сейчас меня понесёт. Но темилец этого не знал, поэтому остался сидеть у стойки. И меня понесло. - Изо дня в день, одно и то же! Ты живёшь и живёшь, и ничего не меняется. Утром просыпаешься в своей постели, она всегда белая, консьержка меняет её дважды в неделю. Ты моешься, чистишь зубы мятной пастой, потом завтракаешь синтетикой и пьёшь какую-то дрянь типа кофе, а иногда какую-то дрянь типа чая, и это уже такое разнообразие! Потом едешь на работу, иногда, если везёт, попадаешь в пробки или получаешь штраф по электронной почте. Потом заваливаешься в этот долбаный магазинчик и двенадцать часов подряд впендюриваешь всяким лопухам хлам, который им на фиг не нужен, слушаешь их нытьё. И если они что-то покупают, это уже праздник и новость, которую ты обмываешь вот в этом барчике, потому что тут дёшево и знакомый бармен не станет подливать в водку воды. Потом едешь к своей подружке, если она не сильно устала на своей такой же тупой работе, у вас секс, а потом ты вырубаешься и - бам! - утром всё по новой. И так вот уже… но я сдохну, если скажу тебе, парень, сколько лет, так что не лучше не спрашивай.
Я умолк и залпом выпил "отвёртку", смачивая пересохшее горло. Со стуком поставил стакан на стойку. Стало обидно. И оттого, что вот четвертака уже и нету, а ещё - оттого, что этот темильский лапоть всё равно ни хрена не понял.
Но зато он был - как это Машка называет - активным слушателем. Сочувственно похлопал ноздрями и сказал:
- Изо - дня - в - день. Всё то же. Ничего нового. Это же счастье. Это счастье. Ничего нового. Это хорошо.
- Да иди ты с таким хорошо, - мрачно сказал я и завертел головой в поисках бармена. Этот гад хихикал в углу с какой-то роскошной девкой. Чёрт, как же я первый-то её не заметил! Сижу тут с этим уродцем… Ну всё, поезд ушёл. Андрей - он парень шустрый. Мне тут уже ничего не светит… Да мне ей даже выпивку купить не на что. Как обычно.
- Смотри, - сказал темилец.
Я посмотрел. Он стащил с запястья какую-то штуковину, вроде браслета - большинство представителей техногенных рас таскают такие, обычно это датчики или ещё какая чушь, ограничивающая права человека. Ну да они-то не люди, на их права нашим демократам чхать.
- Чего это? - шмыгая носом, спросил я. От "отвёртки" меня чуток развезло, настроение было лирическое.
- По-вашему… - темилец задумался, потом выдал: - Случайнитель!
- Рандомизатор. Так круче звучит, - сказал я, хотя круче, конечно, не звучало. Слыхал я про эти штуковины, только забыл, какая раса их использует. Темильцы, значит.
- Знаешь, как работает?
- Ну, вроде он вам каждый день генерирует новую жизнь. Так по ящику говорили. В передаче "Их нравы".
- Не жизнь, - поправил темилец. - Ситуацию. Совершенно новая ситуация каждый день. Не так, как вчера, всё не так. Так, как вчера - никогда не бывает, ни одного повтора. Нас заставляют, - пожаловался он. - Я в межгалактической фирме по производству слухов.
- По производству чего?!
- Слухов. Как это… сенсаций! Долго объяснять. В общем, у меня должна быть разная жизнь. Очень разная. Чтоб везде успеть.
- Круто, - сказал я с завистью, потому что вот это-то и впрямь было круто. - И ты что, недоволен?!
- Недоволен, - опахала ноздрей печально повисли. - Потому что хорошо, когда одинаково. Когда - не-из-мен-но. Когда - изо - дня - в - день. - Он будто смаковал каждое слово, а я глядел на него, как на идиота.
- Чего ж ты работаешь-то там, если тебе, - идиоту, добавил я про себя, - такая жизнь не нравится?
- Как - чего? - моргнул темилец. - Я там работаю.
Ясно. Ясно, что не понять мне такого подхода к жизни.
- Вез-зёт, - снова протянул я и забывчиво потянулся к пустому стакану.
- А хочешь, дам на денёк?
Я опасливо покосился на железку. Работа в сфере сбыта галактического хлама научила меня с крайней осторожностью относиться к незнакомым механизмам, особенно не предназначенным для использования людьми.
- А тебя, это… не уволят? За несанкционированное использование и всё такое…
- У меня же рейс отменён. Так что всё равно, завтра я буду тут. И без… случайнителя.
Ну, в его языке эта фигня определённо как-то иначе называется. Интересно, как? Хм, будто это бы мне что-то сказало.
- А давай, - согласился я. Как минимум забавно. Машке покажу, она такие штучки любит. А завтра утром всё равно в этом баре увидимся. Рандомизатор, не рандомизатор - быть мне на этом же самом месте. Мало какой-то дурацкой машинки, чтобы вывернуть жизнь человека наизнанку…
- Наизнанку? - с интересом переспросил темилец, и я понял, что ляпнул последнюю фразу вслух. Так, Олег, всё, пора по коням.
- Угу. Хорошо бы, - сказал я. - Эй, слушай, а ты как же без неё? Нормально?
- А я буду тут, - сказал темилец и подтянул к себе стакан когтистым пальцем. - Ты пораньше приходи.
- Куда денусь, - обречённо сказал я и помчался домой, потому что полчаса, на которые я отпросился у Машки, уже прошли.
И даже больше, чем полчаса, потому что по дороге домой я попал в пробку (третья хорошая новость за день!), и когда я ввалился в дом, Машка уже досмотрела вечерний сериал и теперь зло сопела, отвернувшись к стенке. На её лице было ясно написано: тронешь - убью. То есть даже вечерний секс из программы передач вычёркиваем. Четвёртая и последняя хорошая новость, всем спасибо, все свободны.
Я стал раздеваться, чертыхаясь про себя, и наткнулся в кармане на темильский рандомизатор. Вынул, осмотрел при свете. И впрямь похоже на датчик - кнопки какие-то, регуляторы. И надписано что-то - на темильском, конечно, но под каждой кнопкой бегунок с рисованной линией, постепенно утолщающейся. Видно, совсем уж для дебилов вроде нас, нетемильцев, чтоб поняли: тут минимум, тут максимум. Я обернулся, глянул на яростно сопящую Машку. Вздохнул - и долбанул по максимуму.
Дайте мне чего-нибудь новенького, думал я. И не просто, а кардинально. Противоположного, да. Совсем-совсем. Не как изо дня в день, а что-нибудь…
2.
…что-нибудь прикрыться, блин!!! - вот такой была моя первая мысль, когда, открыв глаза, я с воплем подскочил в незнакомой постели, на который не было белого белья. Ни белого, ни вообще любого. Сложно натянуть бельё на водяной матрац. На мне тоже ничего не было. И на девахе, которая сопела рядом. Сопела она в точности как Машка, но это единственное, что их роднило. Это была не моя Машка-Мышка, серое чучелко с милыми пяточками, а пышногрудая гурия с осиной талией и копной пергидролево-жёлтых волос. Прямо-таки Анти-Машка! Всё как по писаному.
Я схватился за запястье. Рандомизатор оказался на месте.
Но через мгновение я и думать об этом забыл.
Хорошая новость номер один: я лежу на гидравлической постели в чём мать родила рядом с шикарной женщиной, одетой по той же моде. Хорошая новость номер два: постель эта находится в такой роскошной, сверкающей таким количеством хрома и позолоты комнате, что она может быть только гостиничным номером в "Метрополе", и ничем иным. Пустые бутылки из-под "Дом Периньон", валявшиеся по полу (я насчитал три), а также остатки чего-то отталкивающего на вид, но несомненно зверски дорогого - вроде обезьяньих мозгов - на старательно сервированном столике засвидетельствовали, что вчера мы с Анти-Машкой неплохо провели время. Ещё до того, как оказались в этой постели! И это третья хорошая новость!
Да уж, начало дня и впрямь незаурядное.
Гурия рядом со мной потянулась, выпятив силиконовые груди к потолку, зевнула, дёрнув розовым язычком, открыла фиалковые глаза и сказала грудным контральто:
- Утро до-оброе, Ольжеч. Шо хорошаво скажешь?
Я б и впрямь подумал, что это просто белая горячка, если бы гурия не тянула гласные и не "шокала", что гуриям в моём представлении как-то не пристало. Гурии, если уж на то пошло, должны быть немыми.
Хотя это её "Ольжеч" меня добило окончательно. Это кто? Это я?!
Пока я осоловело моргал, гурия перекатилась на рельефный животик и по-пластунски поползла ко мне. На водяном матраце это было не так-то просто, и я уж собрался ей помочь с преодолением дистанции (чёрт побери эти шестиспальные кровати! в определённые моменты, конечно), когда хромированные палаты "Метрополя" наполнились мелодичным переливом Венского симфонического оркестра.
- Мобила твоя, - лениво сказал гурия и откатилась на другой конец кровати прежде, чем я успел её поймать. Разочарованно застонав, я слез на пол (тёплый, как верблюжий мех) и пошёл на звуки Вивальди. Так-так… моя, значит, мобила? Я стеснительно повернулся к гурии спиной, не желая выдавать ей моего невежества, ибо таких моделей я не то что в руках не держал, а не видал даже. Поэтому для меня оказалось большим сюрпризом раскрыть трубу и увидеть в ней физиономию Андрея. Не знаю, как я сумел не заорать от неожиданности, но, видимо, на моём лице всё было написано и так.
- Эй, дружбан, ты в порядке? - подозрительно спросил Андрей. Он был какой-то не такой, как обычно… А, причёску сменил. Не зализал, как всегда, а смело разлохматил. И солнечные очки на носу - чтоб мне провалиться, если не от кутюр.
- Эм-м… мн-е-е… ну, как бы в общем… - начал я, и Андрей закивал.
- А-а, ясно. Опять твоя знойная Ирэн. Неслабо погудели?
- Да не то слово, - честно сказал я. Андрей показал мне свои коронки.
- Рад за тебя, а теперь собирайся и дуй ко мне. Сюрприз. Будешь удивлён.
- Не сомневаюсь, - пробормотал я, лихорадочно озираясь в поисках одежды. - Ну хоть намекни.
- Пять штук.
Я как стоял, так и сел.
- С-сколько?!
- Ага. Да, и нажрись лучезарки. Побольше нажрись, тебе понадобится. И ко мне, живо. Даю тебе двадцать минут.
- Постой, Андрей!
Но экран уже погас, и я остался посреди комнаты с навороченной трубой в одной руке, стильными штанами в другой и смутными терзаниями на тему того, что за хрень эта "лучезарка", зачем её жрать и, главное, где взять.
Ладно, разберёмся на месте. Я стал одеваться. Гурия - то есть Ирэн - лениво курила, пуская кольца дыма в лепной потолок. Она, видимо, никуда не спешила. Я осмелел и спросил:
- Тут у меня дельце одно. Подождёшь?
- А то, - внушительно сказала гурия и пустила дым ноздрёй. Поколебавшись, я поцеловал её на прощанье, и дело это так затянулось, что я едва не опоздал на назначенную Андреем встречу. Впрочем, знай я, ЧТО это за встреча, не вылез бы из номера до самой ночи. Чёрт, и почему я только этого не сделал!
Это и впрямь оказался "Метрополь", который я раньше видел только издали - охрана там такая, что всякую шваль не подпускают даже к парковке. Но к парковке на сей раз меня пустили, потому что там стоял мой джип. К счастью, в нём оказалась система автопилота с расписанными по календарю маршрутами. Я выбрал опцию "К Андрею" и расслабился. В бардачке обнаружиалсь бутылка виски. Я приложился к ней, фигея всё больше с каждой минутой и отчаянно не желая, чтобы всё это заканчивалось. А ещё - радуясь, что хватило ума настроить рандомизатор на максимум. В итоге я, кажется, получил именно то, что хотел: полную противоположность своим обычным унылым дням.
И это жутко нравилось мне до той минуты, пока я не оказался у Андрея.
В нём всегда были замашки денди, но до этого дня я не подозревал, сколько лоску в нём пропадает даром на обхаживание гуманоидов в баре космопорта. Выглядел он просто потрясно, но в новом имидже всё время кого-то мне неуловимо напоминал, и это меня почему-то тревожило. И встревожило ещё больше, когда он завёл меня в какое-то подобие бункера, находящегося на пятом подземном этаже лучшего в городе ресторана. Я даже не подозревал, что в нём есть подземные этажи - впрочем, меня и туда никогда бы не пустили: это был ресторан исключительно для инопланетных туристов.
- Просто блеск, - говорил Андрей, развалившись в кресле. - Загнать можно за двадцать кусков. По пять на рыло, плюс твои комиссионные. Да и ребята - загляденье, работать сплошное удовольствие. Я уже обо всём договорился, сегодня это всё так, для блезиру. Завтра вы с Ирэн уже будете в космосе, а потом - бултыхаться в Средиземном… Эх, завидую.
Завтра… да уж, завтра. На минутку мне взгрустнулось, но я погнал хандру прочь, украдкой разглядывая помещение, в котором мы дожидались загляденье каких ребят. Комнатушка, надо сказать, подстать моему номеру в "Метрополе": всё тот же хром, полы с подогревом, живые цветы, канарейки по периметру. Я вспомнил свою халупу на окраине станции, в которой проснусь завтра утром, и всё-таки загрустил. Андрей врезал мне ладонью по спине.
- Окстись! Сейчас разберёмся со слизняками и поедем обмывать! Я ставлю.
- Слизняками? - забеспокоился я, но уточнить не успел: в комнату чинно прошествовали существа, которые как никто умеют шествовать чинно. Ну ещё бы - с их-то восемью метрами в длину. Карниольцы, как есть. Двое. И один из них вчера забраковал мои пуговицы. Зуб даю, это был он: я эти фиолетовые надбровные усики где угодно узнаю. Только теперь он был не один, а с товарищем, таким же чванливым типом. За ними вошёл какой-то мужик, приветливо поздоровавшийся с Андреем (я его не знал, но мне он тоже кивнул весьма любезно), а за ним - и тут я встревожился всерьёз - двое бритоголовых амбалов в костюмах с иголочки. Один из них нёс дипломат, другой - саквояж. Предчувствие, что здесь сейчас будет происходить что-то нехорошее, наконец оформилось в твёрдое убеждение. Но драпануть было нельзя: амбалы и шестнадцать метров карниольцев загородили единственный выход. Карниольцы, впрочем, сразу же расползлись по креслам, а амбалы остались. Я беспомощно оглядывал их, прикидывая, какие ещё невероятные сюрпризы меня ожидают в ближайшем будущем.
Когда карниолец сел, его брюшные складки развернулись, и я увидел, что в руках он держит клетку с бурундуком.
С моим бурундуком!
- Витька! - выдавил я. Все посмотрели на меня с удивлением, а Витька сел на задние лапки и застрекотал. Я судорожно вздохнул. - Извините.
- Можно начинать? - нетерпеливо спросил карниолец. - У нас мало времени.
- Да-да, конечно! - подскочил Андрей. - Я могу взглянуть на деньги?
Один из амбалов потряс дипломатом.
- А мы можем взглянуть на товар?
- Разумеется! Больше того: вы немедленно убедитесь в его качестве. С нами, - ладонь Андрея легла на моё плечо, - лучший на станции дегустатор. Сейчас вы всё увидите сами.
Дегустатор? Я воспрял духом. Так они… то есть мы… всего лишь контрабандируем алкоголь? Приятная работка, чёрт побери. Эх, ну что за славный денёк, одна хорошая новость за другой!
Но тут Андрей взял у амбала саквояж и стал расставлять на столике его содержимое, и столбик на термометре моего воодушевления пополз вниз, а вместе с ним и челюсть. Нет, я ещё ничего не знал, но понял всё слишком хорошо. И мысль "Выпустите меня отсюда!!!" стала в моём охреневшем рассудке превалирующей.
- Итак, - Андрей понизил голос до эротического полушепота - чёрт, я и не знал, что в нём погибает гениальный риэлтер! - Вы просили, если не ошибаюсь, яду. Наиболее чистого и эффективного яду, действующего на белок земного происхождения. Я ничего не путаю?
- Всё верно, - прощёлкал карниолец.
- Перед вами пять образцов. Диапазон действия широчайший, и сейчас мы продемонстрируем вам их все, чтобы вы могли выбрать. Можете не опасаться за здоровье нашего дегустатора, - со смешком добавил он, хлопая меня по плечу. - Он регулярно принимает специфическое противоядие, и воздействие на его организм будет исключительно внешним и симптоматическим. Вы увидите, в частности, эффекты, которые обычно наступают лишь через много часов после приёма яда. Это сделано для вашего удобства, так как, если я верно помню, вас интересуют вещества медленного действия…
Карниольцы покивали.
- И мы не можем демонстрировать их вам, так сказать, в природных условиях… Да это было бы и противозаконно, - добавил он. - Мы же не убийцы всё-таки, мы простые работники торговли.
Карниольцы - не работники торговли, а простые убийцы - вежливо посмеялись, амбалы тоже вежливо посмеялись, вежливо посмеялся даже я, хотя кишки у меня свело от страха. Так вот что такое "лучезарка"… которой Андрей мне советовал нажраться до отвала. Советом я преступно пренебрёг, посему, видимо, сейчас сдохну. Не от отравы, так от кулаков этих мордоворотов…
Андрей повернулся ко мне, сияя коронками.
- Приступим! Экспонат первый, "Пестория нежная". Сперва продемонстрируем, а потом я расскажу о составе… Олег, прошу. Зелёная банка.
Скалясь в американской улыбке, я вцепился Андрею в плечо и надавил на него с такой силой, что тот присел.
- Андрюха… это… - забормотал я. - Давай не сегодня, ладно?
Андрей выпрямился и улыбнулся карниольцам:
- Минуточку.
Потом развернулся ко мне, и я едва не отшатнулся, так его перекосило:
- Ты в своём уме?! Ты знаешь, сколько я это готовил? Они платят двадцать штук!
- Да не могу я!..
- Я тебе щас смогу! Что значит не могу?! Ты лучезарку сегодня ел?
- Н-нет…
- Я же тебе сказал! - тихо взвыл Андрей и, покосившись за плечо, криво улыбнулся. - Сейчас, господа, сейчас… Ну ладно, хрен с тобой, - зашипел он мне снова. - Промоешь желудок потом, проблюёшься, больницу я тебе сам оплачу.
- А если я умру?!
- Да как ты умрёшь, ты же лучезарку жрёшь уже пятый год, тебя теперь и цианид не возьмёт!
Жру… лучезарку… пятый год… Вот только знать бы, жру или нет! И что всё то новое и замечательное, что теперь есть в моей жизни - включая более чем экзотическую профессию - было в ней и прежде. Вчера, позавчера и год назад. Но если было… если вправду было… И если я лопал противоядие, а потом яд - изо дня в день, из года в год… то как оно мне ещё не надоело?!
- Всё, пошёл, - прошипел Андрей и толкнул меня между лопаток. Его дружок и амбалы, видя неладное, смотрели на меня предупреждающе. Они явно не собирались срывать сделку из-за истерики подельщика. А это значит, что…
Что мне делать-то теперь?!
- У нас мало времени, - недовольно повторил карниолец. Дружок Андрея кашлянул. Амбал с саквояжем погладил ствол пистолета. Мне хотелось домой, к Машке, к моему магазинчику, к белому постельному белью и бурундуку Витьке. Но из всего перечисленного доступен был только бурундук. Он сидел на задних лапках и двигал носиком, являя активное сочувствие, но не более того. Чёрт, что вообще делают в таких ситуациях?! Я же никогда ни во что подобное не вляпывался, никогда! Захотелось, блин, новенького… Верните мне хорошо забытое старенькое!
"Изо - дня - в - день, - продекламировал темилец из бара в моей очумевшей голове. - Всё то же. Ничего нового. Это же счастье. Это счастье. Ничего нового. Это хорошо".
Ничего нового, говоришь? То есть по-старому, да? Как уже бывало… изо дня в день…
- Значит, "Пестория нежная", - сказал я, беря зелёную баночку. - Она превосходна. Приятный вкус, полуторачасовые судороги и в финале сердечный спазм. Вы видели когда-нибудь её действие? - последний вопрос я задал карниольцу, забраковавшему мои пуговицы, однако же, как выяснилось, не побрезговавшему моим бурундучком. Тот моргнул всеми пятью глазами и ответил:
- Ну, видел.
- Так берите, - сказал я и всунул баночку в его расслабленные лапки. - Господа, жизнь идёт! Жизнь проходит мимо нас! Мы все торопимся, мы не замечаем повседневных мелочей, которые могли бы принести нам столько радости! Так зачем тратить время на какую-то долбаную дегустацию, если вы и так торопитесь, а в действии вы этот яд уже видели? А эффективность мы гарантируем! Спасибо! До свидания!
- Олег, ты что, охренел? - громким шепотом спросил Андрей. На лицах остальных участников встречи читались похожие предположения.
- Мы простые работники торговли, Андрей, ты так сказал, - отрезал я. - Превыше всего работник торговли ценит комфорт и время своих клиентов. Время - деньги! Не будем его тратить попусту. А если вы останетесь недовольны товаром, мы возместим…
- А может, оно некачественное! - упёрся карниолец.
- А может, мне не нравятся ваши пуговицы! - ощерился я. - Может, они излучают отрицательные поля? А может, у вашего бурундука прививок нет? А может, у вас и деньги фальшивые?
- Что?! - возмутился второй карниолец, до той поры молчавший. - Какие пуговицы? Отрицательные поля?! О чём он говорит?!
- Вы посмотрите на цвет этого вещества, и вам всё станет ясно, - не унимался я; за… не спрашивайте меня, сколько лет, я уяснил, что в нашем деле главное - напор. - Этот цвет говорит сам за себя! Глубокий изумрудный, с перламутровым отливом. Только полный олух потребует ещё каких-то проверок. Мне ли не знать! Я всю жизнь продаю яды! И бурундуков!
- Да заткнись ты уже! - завопил Андрей.
Карниолец тем временем смотрел на меня в великой задумчивости. К сожалению, я никогда не узнаю, где он взял моего бурундучка, и какая часть его биографии в этой версии событий была связана с пуговицами шахтёрского комбинезона, но, по правде, знать-то это мне и незачем. Всё равно вряд ли бы понял. С этими инопланетянами никогда не угадаешь, что у них на уме.
Карниолец долго двигал надбровными усиками, я прилежно наблюдал. Потом он поднялся.
- Господа, я думаю, имеет смысл собраться в другой день. И без этого… господина. Которому я, однако, желаю всего самого наилучшего. Прощайте.
Да уж, что-что, а отваживать клиентов у меня всегда получалось.
Карниольцы поползи к дверям. Тот, который нёс клетку с бурундуком и которого я так настращал пуговицами, старался не оборачиваться. Мне вдруг почудилось, что он просто пытается скрыть что-то от своего собрата. Но это уже частности. Амбал с дипломатом открыл перед ними дверь. Я проводил Витьку долгим взглядом. Он прижался к прутьям клетки и смотрел на меня со вселенской печалью в глазёнках. Эх, приятель, дай только вернуться, отвалю тебе орешков…
Когда в помещении остались только представители расы хомо сапиенс, Андрей схватил меня за воротник и припёр к стене.
- А теперь говори, что всё это значит, мудак!
- Тихо-тихо, - осадил его я. - Слыхал, что сказал слизняк? Он желает, чтоб я оставался в добром здравии. На твоём месте я бы к нему прислушался, если хочешь, чтобы это дело таки выгорело.
И Андрей прислушался. Он был не дурак, даже в бытность свою барменом.
Я тоже, поэтому немедленно унёс оттуда ноги.
После пережитого меня слегка потряхивало, и я решил расслабиться, прежде чем возвращаться в отель к Ирэн. И - вот надо же - сам не заметил, как приехал в космопорт и оказался в родном барчике. Всё же рефлексы и привычки говорили о том, что жизнь моя оставалась той же, что и была. Просто сегодня мне выпал не самый заурядный день.
Так что, выходит, всё-таки никакой лучезарки я не жрал!
Бармен был незнакомый. Я взял дешёвую "отвёртку", за что был награждён недоумённым взглядом - впрочем, не столько я, сколько мой шикарный костюм, обладателю которого не пристало брать выпивку за четвертак.
Я просидел в баре часа два. За это время мне успели позвонить Андрей, заявивший, что я уволен, метрдотель "Метрополя", напомнивший, что срок моего проживания в отеле истекает завтра, и Ирэн, заявившая, что, раз Андрей меня уволил и из отеля меня выселяют, на Средиземноморье она полетит с кем-нибудь ещё. Напоследок она чмокнула трубку и сказал, что я лапка, и я поморщился: что одно, что другое звучало гадостно.
Вот, блин, денёк. Столько хороших новостей.
Рядом кто-то тяжело вздохнул. Так тяжело, что я не удержался и спросил:
- Неудачный день?
На табурете возле меня сидел парень. Он казался мне знакомым, я напрягся и припомнил, что иногда видел его в космопорту. Он проносился мимо магазинчиков, завывая в голос, что всех уволит, а потом исчезал, и все вздыхали с облегчением. Администратор, кажется, не помню толком. Сейчас он тоже пил "отвёртку" и болтал в стакане соломинкой. Вид у него был, как у человека, жизнь которого не меняется уже много лет.
- Изо дня в день, - сказал он тоскливо, - встаёшь утром, моешься, ешь, приходишь на работу, где до ночи продаёшь всяким инопланетным идиотам разный хлам, потом выпиваешь в одном и том же баре, едешь к своей подружке, отрубаешься… И только одна хорошая новость…
- Что нет плохих новостей, - сказал я.
- Ага, - ответил он. - И эта новость одна и та же, изо дня в день.
Он залпом выпил свой коктейль, и бармен сказал ему:
- Эй, Саня, ты ничего не забыл?
- А, да, - ответил тот и, скривившись, взял у бармена мобилу. - Ага, это я. Да, солнце. Полчасика. Нет, ничего особенного. Пропущу на четвертак, и к тебе. Угу. Как обычно. Задрала, - пожаловался он мне, захлопнув трубку.
- Девушка твоя? Как зовут?
- Да как её могут звать… Машка, конечно. Машка-Мышка. Поеду-ка я. Может, огребу сегодня ещё хоть одну хорошую новость…
И ушёл. А я напился. И уснул там, прямо за стойкой. И приснился мне бурундучок по кличке Витька. Он сидел на задних лапках и шевелил усиками, а я следил взглядом за их движениями, чтобы его не обидеть. В этом было что-то родное. Это был приятный сон.
3.
- Ну? - спросил темилец.
- Ох, мать-перемать, - ответил я.
И, уверен, мы друг друга поняли.
- Знаешь, ты поосторожнее с этими штуковинами. Не давай больше… кому попало, - попросил я, возвращая ему рандомизатор. Мы сидели в баре космопорта и пили отвёртку. Андрей прыгал возле шикарной девки в углу. Я теперь знал, что зовут её Ирэн, а так всё было как всегда.
- А, да, - покивал темилец, разглядывая браслет. - Ты его, я вижу, поставил на не-не-не.
- На что поставил?!
- Не-не-не. Всё случайно. Всё по-другому - совсем. Не только ситуации, но и… - он поднял палец, видимо, наслаждаясь тем, какой сложное слово сейчас выговорит: - Пред-по-сыл-ки! У тебя был совсем неожиданный день.
- Совсем, - согласился я.
- Извини. Я тебя… - он поискал слово. - Развёл? Так говорят?
- То есть? - опешил я.
- Мне надо было дать его кому-то. На денёк. Очень хотелось отдохнуть. А совсем снимать нельзя - случайнитель должен работать без перебоя, а то сломается, мне... как там говорится… каюк. А хотелось отдохнуть. Подвернулся ты.
- Отдохнул?
- Ух! - темилец расплылся в улыбке. - Да. Такой славный день. Весь день - точно как этот. Утром повторили, что вылет - откладывается - по - техническим - причинам, а потом я пил…
- Отвёртку.
- Да. Отвёртку. Как вчера. Было хорошо. Хорошо, когда одинаково. Изо - дня - в - день. Это счастье. Это…
- Дом, - подсказал я. - Это дом.
- Дом, - с сожалением кивнул темилец. - А мне завтра опять делать слухи. Где-то далеко.
- Удачи, - пожелал я. Мы расстались, и мне было даже жаль. Темильцы нечасто к нам залетают, занятой они народец. Слухами полнится не только Земля.
Ну, вот так-то. Допью-ка я теперь коктейль и пойду угощу Витьку орешками. А то чёрт знает чем там его вчера кормил этот слизень, скупающий оптом земные яды. А потом закрою лавочку и поеду к Машке. У меня для неё новость. Хорошая новость. И надо бы поторопиться, потому что этой новости моя Машка-Мышка ждёт уже… эх, нет, давайте лучше я не буду говорить, сколько лет.
|
